Я не хочу уходить
Четыреста долгих лет продлится зима
Больше чем можно простить,
Больше чем можно спасти из пустоты

Очень давно, еще в бытность придворным магом, Пьеро не сумел остановить надвигающуюся катастрофу, хотя оказался одним из немногих, кто предвидел ее приближение: проклятый и отверженный, он вынужден был смотреть на то, как рушится его страна и как немногие выжившие - обычные люди, ничем не провинившиеся перед небесами - превращаются в отвратительных монстров. Все, связанное с Каэнри'ах, было предано забвению; все, оставшееся от нее - обречено.
Но Пьеро отказался быть обреченным.
Из проклятого он сделался проклятием, бросив вызов самим небесам и собрав вокруг себя тех, кто не страшится следовать его путем. Если ему не нашлось места в этом миропорядке, он построит новый - под рукой Царицы, первой, кто услышал его.
Без Пьеро не было бы Дотторе - это признает даже сам заносчивый Доктор: кто еще дал бы изгнаннику из Академии, скрывающемуся в пустыне изгою, ресурсы и возможности для того, чтобы спокойно заниматься своими еретическими исследованиями? Кто еще бы помог ему из гонимого отщепенца сделаться пугающим Предвестником - не слишком способный на привязанности Дотторе помнит, кому обязан всем, а кроме того он уважает талант и силу, а этого у бывшего придворного мага в избытке.
Пьеро пережил свою страну, катаклизм, унесший бессчетное количество жизней, и большую часть своих соотечественников; Дотторе иногда думает, что таково истинное проклятие Пьеро - переживать.
Но он не уверен, что Пьеро пережил.
От Царицы:
На него взор свой обращает божество. Крио Архонт Снежной — первая из богов Селестии, кто лично посещает Каэнри’ах. Она приезжает к ним с надеждами на новые открытия и дружбу, с неподдельным любопытством обо всём расспрашивает и искренне восхищается независимой, гордой нацией, ни в чьём божественном покровительстве не нуждающейся. Царица предлагает им быть равными, засыпает подарками и покоряет чистосердечием. Очаровательная и кокетливая, лёгкая на подъём, открытая, величественная, но лишённая надменности, она страстно тянется к жизни — и находит её.
Как бы заочно к ней ни относился будущий Пьеро, она не оставляет шанса своему проводнику быть равнодушным к ней. Царица выбирает его — среди всех вьющихся вокруг новой диковинки дворян Каэнри’ах она обращает свой взор на него, дарит ему на считанные дни свою любовь. Таких романов у неё было множество, но отчего-то именно ему она на прощание оставляет своё кольцо — пусть обещает сохранить до следующей их встречи. Кольцо останется у него и во второй её приезд — пусть обещает беречь, думать о ней и ждать, пусть пишет ей и, коль отважится, приедет сам.
На третий раз она приносит смерть.
На третий раз она становится предателем, цепным зверем Селестии, вьюгой вытягивающим жизнь и сметающим льдами дворцы. Она становится их наказанием за своеволие, она ломает всё, что так любила в них — за жалкими попытками спасти тайком хоть что-то прячется мольба об искуплении. Царица убивает его рыцарей и громит каждый камень его пристанища. Но, когда Пьеро лежит перед ней раненый и поверженный, она щадит его — и крадёт из-под носа Селестии.
Осколочек Каэнри’ах, изломанный и проклятый, она уносит за собой, чтобы сделать своим возмездием. И, если повезёт однажды, — судьёй.
Им приходится строить всё заново, на вражде и желании мести — сотрудничать. Царица не надеется на прощение, но просит быть её союзником, просит, объединившись общей целью, встать на её стороне. Два жестоких, изодранных сердца с годами открываются друг другу совсем по-иному: нет никого, кто мог бы в полной мере разделить их понимание. Они жаждут крови Селестии любой ценой, и верность этой одержимости вновь сращивает их. Крепче, искреннее, горячее, чем когда-либо.
Он становится вернейшим из её подданных, правой рукой, холодным разумом и главным инструментом восстания. Пьеро стоит лишь на ступень ниже неё, и вся земная власть в Снежной с годами собирается в его руках: нет никого опаснее консорта, и нет души, что прорвалась бы к горлу Царицы, миновав её Пьеро. Он сдерживает её импульсивность, хватает за руку, когда та тянется опасно близко к Бездне, и бережёт, как последнюю драгоценность. Царица наделяет его силой, зовёт сапфиром, что венчает её корону, и ведёт неустанно поход, что через сотни лет, налившись силой, обернётся восстанием против Селестии. Они повязаны одним желанием, одной яростью, страстью и злобой — и чем-то ещё, что заставляет чувствовать себя неотделимым от другого.
Вокруг Пьеро вьются десятки женщин при дворе, но его сердце на зубцы насажено — изъеденное разъедающим его проклятием, оно венчает корону его госпожи.
У Царицы Снежной есть свой Шут — если однажды, так и не простив, он убьёт её, комедия выйдет поистине божественной.

Я узнаю эту тень
Четыреста долгих лет продлится мой сон
О Господе в пустоте,
О том как вертится чертово колесо

Нёвиллет старается не привязываться к людям - это мешает столь высоко превозносимой беспристрастности юдекса Фонтейна; но хуже того - оставляет на сердце ноющую рану: бессмертный среди смертных, он обречен наблюдать за тем, как люди вокруг него превращаются из детей в стариков, и вскоре за расцветом видеть их угасание. Вода, однако, везде находит лазейку - что-то просачивается сквозь щели выстроенной вокруг драконьего сердца защиты, и Нёвиллет время от времени обнаруживает подле себя тех, кого мог бы назвать друзьями - таких, как ворчливый администратор крепости Меропид.
Таких, как Клоринда.
Отношения их как-то незаметно перешли от рабочих к дружеским, почти семейным - настолько, что иногда Нёвиллет ловит себя на странном ощущении, будто его собственная подчиненная относится к верховному судье с почти материнской снисходительностью; и это отчего-то совершенно не задевает, но дарит странное чувство иллюзорного родства, чуждого никогда не имевшему семьи дракону. Даже зная, что ждет его в будущем - болезненное расставание с той, чей срок несправедливо короче его собственного - он не может заставить себя жалеть о связавшей их дружбе.
Но иногда, когда он задумывается об этом чуть дольше положенного, начинает моросить дождь.

если Барбело, Наама и Астарта - это Виа-Гра, то Лилит - это Меладзе, кто понял, тот понял хд
Ты пала первой, потому что отказалась преклонить колени перед навязанным тебе мужем. Тебе было сложнее всех, ведь этим миром всегда правили мужчины, а женщины были лишь их красивым дополнением. Но ты доказала всем, и в первую очередь Создателю, что мы достойны большего, что ты достойна большего. Ты первая преобразовала свой свет в бесконечную тьму, и ни разу об этом не пожалела. Ты стала матерью первых грехов, первых демонов, которые будут мучить столь излюбленных Создателем людей. Ты стала учителем, наставницей тех ангелов, которые также, как и ты отказались повиноваться.

Мама. Слово кажется чужеродным, когда срывается с моего языка. Я не отрываясь смотрю на экран, на котором темноволосая женщина склоняется над уже бездыханным телом, а после скрывается с места происшествия. Отрывок повторяется снова и снова, позволяя мне рассмотреть в деталях и лицо женщины, и другие мелочи. Мне хочется кричать, что это подделка. Хочется выпустить на свободу алый хаос моих сил, но я лишь сильнее впиваюсь ногтями в свои ладони. Я-то помню тебя доброй и понимающей, мама. Я помню твои теплые руки, когда ты заплетала мои волосы, помню твой мягкий и успокаивающий голос - ты всегда пела мне колыбельные, если из-за кошмаров я не могла уснуть.
И ты должна быть мертва. Бомба Старка убила тебя.
Видимо, этого недостаточно.
После Альтрона и Соковии, у меня и Пьетро взяли образцы крови для внесения в базу Щ.И.Т.'а. Каково же было общее удивление, когда помимо очевидного совпадения с Магнето, выявилось ещё одно - так и не раскрытое убийство политика небольшого государства в восточной Европе, который мешал некоторым личностям с определенной властью. В распоряжении разведки было лишь довольно размытое видео и частички кожи с орудия убийства, но твой образ всё ещё слишком яркий в моей голове. Я не могла не узнать тебя. Запись датируется тем же годом, когда мы с братом попали в плен к Г.И.Д.Р.'е. Ты знала об этом? Или тебе просто всё равно?
Поверь мне, я найду тебя, Ведьма. Так ведь тебя называют? Вот только, ведьма из нас двоих только я.
Я помню всё. И я никогда не смогу простить тебя.

Перво-наперво, давайте мы немножечко подвинем канон второй Головоломки. Мы с Гневом предлагаем вам быть нашей единственной и любимой дочерью со всеми вытекающими из этого отношениями. Впрочем, чисто сладкой и сахарной истории тоже не видим, конфликтов можно придумать бесчисленное количество по взаимному желанию. В любом случае, мы с отцом будем сильно любить тебя, и иногда перебарщивать с заботой, уже прости стариков.

У тебя была прекрасная ангельская жизнь: век шел за веком, эпоха сменяла эпоху, а человечки – набедренные повязки на костюмы-тройки.  Порхай и наслаждайся бесконечным сериалом. А потом с тобой случились Винчестеры: двое сумасшедших, никак не способных понять фразу «так предначертано», отказывающиеся верить в судьбу и готовые на пару встать против всего остального мира. Ни капли покорности и смирения. И по какой-то необъяснимой причине ты и сам захотел стать тем, кто выбирает свой путь, а не следует приказу слепо, как всегда было заведено у ангелов. Подцепил от двух жалких людишек эту неизлечимую болезнь под названием «свобода воли», превратившись в верного хранителя для нас с братом. Пусть не всегда все гладко, и временами наши пути и взгляды на "хорошо" и "плохо" слишком сильно расходятся, в критический момент мы можем положиться друг на друга.

Ненавидишь ли ты меня, отец, раз я осмелилась перечить твоему выбору? Или втайне гордишься тем, что я пошла в тебя и решилась следовать зову своего сердца? Я всегда была твоей любимицей, покорной во всём, но в итоге ослушалась твоей воли и сбежала к тому, кого выбрала сама. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь меня и примешь обратно.
Я скучаю, папа, но не жалею о своём поступке.

Среди простого народа ходит легенда о драконьем принце, что был повержен братом по крови: взлетевший к самому солнцу  он был низвержен на землю чудовищной Вхагар, и волны Узкого моря поглотили его и его дракона.

Люк был хорош; Люк был добр и смел - истинный сын своей матери, брат своего брата; талантливый мореход, перенявший умения от своего деда; лорд, верный клятвам и твердый в решениях - достойный принц королевства и наследник Дома.

Но Люк был.

В янтаре времени он навсегда замер взмывающим к небу: от Арракса осталось одно крыло - его несколько дней спустя выбросили на берег безразличные волны; от Люцериса - лишь  воспоминания; слезы на подушке; тихие молитвы пред ликом Отца - будь к нему милосерден - скупые строчки летописи да истории, передающиеся из уст в уста - о крылатом юноше, чья смерть опустошающим ветром пронеслась над Семью Королевствами. Говорят, драконы - это огонь, облеченный в плоть, и тогда Люцерис - истинный сын своего Дома, ибо из крови его родилось пламя братоубийственной войны, что едва не выжгло Вестерос.

Но прежде войны, прежде смерти тела и бессмертия в памяти, Люцерис был.

Среди простого народа ходят рассказы о молодом рыбаке, не помнящем своего имени, что искусно водит лодку вдоль побережья, не страшась ни непогоды, ни пиратов, будто родился со снастями в руках; и лишь далекий драконий рев порою заставляет его вздрагивать и тревожно обращать к небесам единственный зрячий глаз.

Дорогой мой друг детства.
У меня несколько предложений на выбор:
1) Добрые друзья с детства из тех, кто может и позубоскалить, и мозги вправить, и поперек сказать, если что. Но и из любой передряги вытащит за шкирку и отпоит зельями или отличной медовухой.
2) Пара - обсуждаемое.
3) Если - внезапно - вы любите больше слэш, персонаж вам приглянулся, а просто дружить ну дико скучно и вы хотели бы прописать себе кого-нибудь, могу предложить вариант "лучшие подружки". Я буду хихикать, что большой и смелый рыцарь вздыхает по.
Советовать, какие цветы или какую голову нежити лучше преподнести и обсуждать где-нибудь между сражениями, что могло пойти не так и почему прекрасная дама (а вдруг вы даму хотите?) или прекрасный другой рыцарь не оценил головы нежити в качестве презента.
В общем, друг, я тебя жду. Каст тоже ждет. Особенно Натанос! Вы ему очень приглянулись, если вы понимаете, о чем я (;
Я всегда за потрещать во флуде или в тг, или просто поперекидываться постами. Можешь взять твином, если побаиваешься незнакомого лора - не проблема.

"- Если мы все равно проживем еще не одну жизнь, почему так ты боишься потерять эту?
- Потому что только эту я могу провести с тобой"

Ним учит Сорна, что боль - это не навсегда. Она лечит его не только заклинаниями, но и баюкает в самой густой тьме Подземья тихими колыбельными, позволяя засыпать у себя на коленях. Ним всегда рядом. Ним всегда на его стороне. Ним не отрекается от него, чтобы получить статус, деньги, безопасность, покровительство мастера. Ним единственная женщина, которая всегда считает его равным себе. Не продолжением, не частью, не собственностью, не балластом, когда ей говорят оставить его и строить карьеру, очистить их фамилию от позора родителей-отступников, заплатить его кровью и телом за возможность быть частью общества дроу, даже не младшим. Сорн только с ней чувствует себя свободным. И дело совсем не в побеге из Подземье. А в том, что им не нужны никакие условности. Они существуют. Они вместе, а остальное - неважно, способы решить любые проблемы найдутся. Ним научила его верить в это.

" - Ты не должна...
- Я не должна. Я хочу.

Сорн учит Ним, что нежность - это не слабость. Он смеется мягко и тихо, когда учит ее танцевать, а не сражаться. Он показывает ей звезды, в честь которых ее назвали их родители, мечтавшие о свободе. Он не может защитить ее магией или мечом, но он может подарить ей целое небо и безусловную любовь. Настоящую. Не ту, что они так легко продают и покупают у других, чтобы научиться местным обычаям. Ту, когда он красит ей волосы, перебирая пряди. Ту, где она рассказывает о прошлых жизнях и настоящем боге. Не Ллос.
Сорн своих прошлых жизней не помнит - их из него вытравили вместе со стеснительностью, но он любит эти сказки так же, как любит Ним. С безграничной нежностью и доверием, которое предназначено только ей. Не хитрой  улыбкой, не той "жесткой любовью", что так нравится его клиентам, не циничностью, с которой может играть с ножом или резать себя, если это красиво. Он любит эти сказки как мальчишка, что впервые увидел солнце и не может налюбоваться до сих пор. Любит за то, что в них ему можно быть кем угодно, кем захочется ему самому...
" - Ты в порядке?
- Рядом с тобой - да".

Ним и Сорн как неправильное зеркало. Треснутое жизнью. И в этих трещинах сквозь его наглую ухмылку, предложение поиграть, готовность подчинять или подчиняться при взгляде на сестру проступает небывалая нежность, беззащитность, романтичность. В ее трещинах среди изящных пальцев, самых сладких поцелуев, самых красивых стихов и кукольно-розовых волосах с запахом карамели сверкает сталь и готовность лично вскрыть горло тому, кто хоть раз еще заставит ее брата испытать настоящую боль. Сорн не сомневается, что если придется - он отдаст ради нее даже ту самую бессмертную душу, что ей так дорога. Ним точно знает, что ради него уничтожит любого Дьявола или Бога, что попытается забрать у нее брата.

Сбегающий от своих проблем принц и бегающий за проблемами дракон. Дракончик, точнее. Двое мальчишек, по сути. Почти погодки по человеческим меркам, хотя ты все время меня дразнишь, что я еще мелкий. Но это по-драконьим, я тебя легко обыграю, принц-зазнайка!
Потерянные, никому не нужные сами по себе. На одного мечтают свалить ответственность в виде трона, но оберегают от малейшего чиха, хотя причины и есть. Ониксии привет, как говорится!
Второй вынужден возрождать стаю, убивать своих сородичей и вообще очень быстро взрослеть.
Два одиночества встретились на просторах Пандарии.
Чем могут заниматься мальчишки, которым не с кем дружить? У кого в окружении просто нет равных им? Играть в настольную игру, конечно же!
Чем могут заниматься парни, которым все еще не с кем дружить? Бить друг другу лица за предательство, непонимание. Попадать в неприятности и вытаскивать из них. Врать, орать, выяснять отношения. Дружить?
А может и больше.

- Снова ты? Знаешь же, что в Штормграде не рады монстрам.
Мастер Шоу всегда был потрясающе дружелюбен.
- Один вопрос. И я уйду.
- Нет, его не нашли.

Снова и снова ты бежишь от трона, пытаясь найти себя. Снова и снова я бегу за тобой, пытаясь зубами, когтями, хвостом, крыльями, вытащить из пасти очередного древнего бога. На тебе явно пандаренской медовухой намазано, что все к тебе так липнут!
Ладно, я тоже.
Черта с два я тебе это скажу, но ты же умный принц. Догадался, небось, уже давным-давно.
Может, подождешь меня где-нибудь на краю Азерот? Посидим вместе, поглядим на закат.
Я не буду уговаривать вернуться.
Мне просто важно знать, что ты жив.